Настроение Мари на высоте. Необыкновенная активность была как-то непривычна для обычно спокойной и серьезной девушки, потому сегодня даже Франциск не узнал её. Кстати, о Франциске.
Да, именно он - причина столь странного визита Мари. История не слишком примечательная, но задела француженку настолько, что теперь Артуру стоило бы заранее умереть от икоты, чем встретиться со злобной Марией. Франциск, будучи известным похотливым бабником, в который раз нашел себе дамочку. Париж это уже давно не обижало, в конце концов, что с него взять, с этого винососа. Трахнет пару раз, да бросит. Но, конечно, дебри женских эмоций скрывали себе весьма неслабую ревность - человек ей дорогой уже который раз уходит на сторону, да и еще бурно описывает каждый его роман.
И все-таки на Францию Мария не злилась. Может, и злилась, но вполовину не так сильно, как на английскую рожу.
А причина этого была в письме, что парижанка получила на следующий день. Содержание его вспоминать просто противно, но если вкратце, описывалась там в самых красноречивых словах ревность и женская слабость Мари, а так же ненависть ко всему французскому роду. И будь это не толстобровый кретин, девушка, наверное, просто бы поворчала, а потом просто сожгла письмо, забыв на веки вечные. Но, к огромному невезению Артура, отношение к нему девушки было и так не самым ласковым, потому шутка не удалась. Получать такие гадости от какого-то англосакса для Мари было смерти подобно, и, ведомая яростью и черной ненавистью, француженка начала вынашивать план отмщения за все грехи ростбифа.
И тут-то в голову ей пришла идея. Давно уже она положила глаз на маленького братца Керкланда, что постоянно испытывал насмешки старшего. Милый мальчик, весьма смышленый, и, что примечательно, абсолютно не похож на Артура. Ну, только внешностью, а это было единственным, что не раздражало Марию в англичанине (даже его легендарные брови она была готова простить). Итак, она поняла, что этот мальчик согласится ей помочь, ведь окунуть Артура в кучу дерьма - весьма привлекательная идея для тех, с кем он не соизволил быть хотя бы немного любезным. Сотрудничество с приятным человеком, приближенным к жертве - залог успеха.
Конечно, Мари немного мучила совесть. И потому, что все это выглядит так, будто она пытается использовать Питера, и потому, что боялась она непонимания со стороны юного помощника. К тому же, какое-то смутное беспокойство раздирало задворки сердца. Пожалуй, только это терзало Мари сейчас, в остальном же девушка была бодра и всячески любопытствовала, когда же они будут на месте.
- Скоро мы будем на месте, госпожа.
- Спасибо, Даниэль. Кстати, я же просила не называть меня госпожой, меня это смущает, - сегодня Мари все-таки необычно фамильярна сегодня. Да и вообще все это было в высшей степени странно, если призадуматься... Но лучше этого не делать и просто наслаждаться благосклонностью дамочки. В окне показалась прямоугольная платформа, стоящая, словно Колосс, посреди бушующего моря. Любопытно. Должно быть, он храбрый, коли живет в таком отрешенном месте.
- Мы спускаемся, М... Мария.
- Спасибо, дорогой.
Шум вертолета будто усилился, а из-за резкого снижения у Мари слегка закружилась голова. И вот, последняя встряска и, похоже, земля! Да, девушке уже порядком наскучило сидеть в отвратительно шумящем вертолете, да и любопытство нарастало все с большей силой.
Итак, дверь вертолета открыта, а любимый швейцар подает руку в белой атласной перчатке, предлагая свою помощь. Снаружи бушует буря, осыпая Марию капельками соленой воды... По телу прошлась неприятная дрожь, девушка очень не любила морскую влагу, потому, сразу же увидев тонкую фигурку Питера, она помахала ему рукой, а затем стремительно дала инструкции прислуге. Внезапно нахлынувший страх заставил девушку чуть заикаться.
- Думаю, оставаться здесь Вам б-бессмысленно, - Мария вздрогнула от одного взгляда на буйствующую стихию, - Можете вернуться обратно на Монмартр, когда с-соберусь отсюда уезжать, я свяжусь с вами. До в-встреч-чи.
На этом парижанка закончила и, стремительно теряя гордость, побежала навстречу Силенду, запахнув получше серое пальто и укутавшись в длинный шарф. Добежав до цели, она быстро прошептала мальчику на ухо:
- Прошу тебя, давай зайдем в-внутрь... Пожалуйста...
Неприятно закололо в груди. Шум моря начинал гулко отдаваться по всему телу, бледность стремительно покрыла кожу француженки.

Удушливый холод, липкий и трепещущий. Господи, сколько можно бояться воды?! Но сколько себя Мари помнит, море у нее вызывало такой приступ страха, что порою она даже падала в обморок от волнений. Конечно, Сену она любила, парижская река мало похожа на бескрайний и соленый океан... И все-таки Марии было очень стыдно. Почти взрослая, представительная и известная миру девушка боится моря. Это просто кошмар какой-то. В детстве над ней неустанно мучились психологи, родители, даже Франциск, что выезжать на средиземноморское побережье очень любил, но пролетели они все, как фа... да-да, фанера над Парижем. Даже иронично немного.
И вот теперь, забыв все нормы приличия, которые Мари так ценила, она, дрожа, будто кленовый лист, спускалась, глядя в спину гостеприимному мальчику. Бледность слегка отошла с кожи француженки, но при каждом всплеске волны, доносящемся из открытого входа, все её тело тяжело встрясывало. Впрочем, что-то заставляло Мари не обращать на это внимания и идти дальше по гулкой железной лестнице, увлекаясь за этим теплым и добрым существом. И вот, показалась светлая, уютная кухня... Мария тяжело вздохнула, но с заметным облечением. Только вот теперь свалилась на её голову другая проблема - она, видимо, смутила Питера своим отсутствием манер. Он даже ей пальто помог снять, а она что? Заставила его удушливо краснеть? Неприятно, неприятно, ужасно неприятно. Да и еще отдышаться нормально никак не получается.
- Э...Ты... Вы... З-замерзли наверное и устали... Может... кофе? Тут вот... Сolombia Excelso... Или вот... Yemen Mokha... И... Т-ты... Вы предпочитаете капучино, латте, макиато? Если Вы... не любите кофе, я могу... чай... или плед... В общем... располагайтесь... Вы... отдохнете может, а уже потом  мы поговорим?
Мари недоуменно и чуть стыдливо посмотрела на Питера и вспомнила, что одета она весьма откровенно, и это заставило её мысленно прикусить губу. Оранжевая блузка приоткрывает сочную грудь, брюки-дудочки по последнему писку моды изящно сидят на бедрах. Ну я и идиотка, Боже мой. Ладно, надо объясниться хотя бы.
- Прости, Питер, мою невежливость, я... э-э... Честно признаться, я боюсь морской воды, - Стыдоба, ничего не скажешь, - Я бы не отказалась от чашечки капучино, конечно, замерзла, надо сказать. И, кстати, - Мари, пытаясь разрядить обстановку, использовала почти весь свой запас дыхания, потому запнулась, но в ту же секунду продолжила, - со мной можно на "ты". М-м, и, пожалуйста, не смущайся. Я не хотела бы, чтобы ты чувствовал себя неприятно рядом со мной.
Дрожь все еще слегка пробивала подмерзшее тело, но страх ушел, даже не оставив после себя следа - уж слишком быстро Мария переключила свое внимание да другую проблему. Только непонятно, как теперь вести разговор, ведь она прилетела сюда не просто так. В конце концов, их благородная цель - полное уничтожение Англии - требует четкого плана. Впрочем, ладно, буду предельно искренна с ним, он мой "союзник", так сказать.
А какой милый союзник-то... Похабное французское подсознание шептало Мари то, о чем она никак не хотела думать. Да-да, у нее уже давно не было мужчины, но это же просто абсурдно! Он, в конце концов, совсем маленький! Все-таки иногда парижанке совсем не нравились ее корни.
- Если ты не против, я бы предпочла начать разговор прямо сейчас, - надо же как-то отвлечь подсознание от юного красавца, но пока это не слишком хорошо получалось. Ярко-голубые глаза Мари, будучи не в силах оторваться, разглядывали приятное лицо с серьезными сине-зелеными очами, тонкие и изящные ручки, румянец на щеках, нежные губки... Да что со мной творится? Совсем свихнулась уже, ненормальная.

Отредактировано Marie (2010-03-14 11:29:20)

Улыбка Питера подействовала на Мари тонизирующе. Тепло улыбнувшись в ответ, она оценила некоторую его неопытную нежность и мягкость. Все-таки с ним уютно, несмотря на неловкость, что становилась между ними в первый момент. Мария наблюдала за каждым движением паренька - как он достает чашку из буфета, готовит кофе... Странно, уже девушка успела пропитаться симпатией к Керкланду-младшему, и это даже как-то смущало, заставляло давить в себе ростки положительных эмоций. Да, Мари совсем-таки свихнулась.
- Кофе скоро будет готов. Если ты не возражаешь, я немного перекушу. Можешь присоединиться.
Не дожидаясь ответа девушки, расторопный мальчик начал разыскивать что-то в буфете. Мария же пока отвлеклась на собственные мысли и планы, но идей в голову не приходило, кроме уж откровенно похабных да жестоких, собственно, потому она и здесь. Любопытно, что предложит Питер. Мари всегда нравилась непосредственность, а у подобных ему детей ее свыше нормы. В душу закралось облечение - наконец девушка смогла отвлечься от ненужных мыслей и вернуться все-таки к делу.
Ох, точно, еда. В желудке что-то неприятно заскреблось, вежливо напомнив о себе.
- Да, не откажусь перекусить - с самого утра ничего не ела.
Пи-тер. Приятное имя. Вспоминается один аромат духов... С елейными нотками, а так же с легкими вкраплениями лотоса. Необычный, яркий, но созидательный, хотя и подвижный, если так можно выразиться. Париж - город духов. Сам он по себе пахнет нейтрально, но каждый запах выделяется особенно, словно звук, мазок кисти импрессиониста. Сборище сочных образов. Сумейте рассмотреть их все.
-  Пожалуй, ты права. Ты проделала весь этот путь не для того, чтобы поиграть со мной в Guitar Hero, - при этой фразе Мари усмехнулась - а было бы неплохо расслабиться подобным образом, - Мы вполне можем поговорить прямо сейчас. Я даже не хочу знать, что именно сделал этот сноб, чтобы достать тебя. Как по мне, одного его вида достаточно, чтобы почувствовать себя так, будто объелся мухоморов...
Честно признаться, Мария хотела обо всем рассказать. Все же нужно с кем-то поделиться страшной ненавистью по отношению к этому кретину. Француженка отлично знала, что если она будет продолжать себя так контролировать, то в скором времени вся эта грязь выльется на кого-нибудь. И в последний раз, когда это было, обернулось это отнюдь не весело. Лучше уж в лишний раз рассказать о своей проблеме, чем еще раз пережить тот ад, только еще и гипертрофированный.
- М-м... Знаешь, Питер, я бы все-таки хотела поделиться с тобой тем, что он сделал. Честно говоря, меня это весьма сильно задело, - острый клык впился в губу, - Но если ты не хочешь слушать, я вовсе не настаиваю, правда.
Черт, а вдруг он снова смутится из-за меня? Глаза приобрели более светлый голубой оттенок, небесный. И что это означало, что беспокойство нарастало.
Тем временем Питер усердно намазывал свой тост виноградным желе. Каждая ложка, надо сказать, давалась ему с большим трудом - желейная масса абсолютно не желала покидать уютный металл. После некоторых мучений виноградное и дивно пахнущее чудо вывалилось на тост и осталось лежать там. Питер, критически осмотрев бутерброд, чуть облизнул губы... Снова! Снова взгляд Марии остался задумчиво прикованным к этому нежному и по-настоящему теплому лицу. Снова она оглядела каждый изгиб скулы и век; каждую складочку на сочных губах... Сердце чуть болезненно и томно прошлось по узким ребрам, уже давно перестав обращать внимание на остатки разума. Оставалось просто повторять: Боже, Боже, Боже...
И тут из мыслей её резко выдернула суровая реальность - с липким плюхающим звуком то самое виноградное желе приземлилось на новую блузку Марии и в темный вырез. Первая реакция - парочка экспрессивных ругательств на французском и попытка оглядеть масштабы трагедии поверхностным взглядом. И, конечно, извинения и убеждения в том, что все хорошо.
- Э-э, Питер, все в порядке...
Дальнейший ход событий Мари шокировал. Питер протянул руку и прошелся пальцем прямо по груди Мари, собирая скользкие капельки. Сердце седлало небольшое сальто, сдавив легкие. Низ живота протяжно защекотало. Выпрямившись, мальчик, похоже, только что осознал ситуацию, и застыл, отчаянно краснея, будто помидоры Антонио по августу. Тишина. Сигнал о том, что кофе готов.
И тут Мари сорвалась. Просто забыла обо всех последствиях. Плохо соображая, она встала и подошла к Керкланду, собрала с уголка своих губ пальцем желе и, словно выплескивая на это всю себя, нежно смазала виноградом нижнюю губу Питера. Сдерживать себя сейчас было бы непозволительной роскошью.
Следующая остановка - "Страсть".

Я хуй, вы же знаете.

Огромный сладостный шар коснулся кончиков пальцев, задержался в груди и вспыхнул алым пламенем на щеках, заставляя побежать по спине и нежной талии мурашки. Губы Питера были столь мягкими, что можно было сравнить их с лучшим французским шелком... И Мари ответила, ответила резким, страстным, но щадящим рывком своих уст. Пальцы дрогнули и остановились на затылке Силенда, закопавшись в мягких волосах. Голова погрузилась в сладостную негу и махнула рукой на изголодавшееся тело.
Голод.
О да, страшный эмоциональный голод вспыхнул, будто лесной пожар. Пальцы сжали затылок Питера и прижали его к Мари, словно она обнимала его в последний раз; губы сменили тактику - порывистые, но преисполненные нежностью прикосновения сменились ершистыми, страстными, огненными. Сердце защемило от неожиданной волны ощущений, голова закружилась в странном танце. Цепкая рука спустилась Питеру на плечо, словно удерживая утекающие время и чувства, а затем и ниже, дабы приподнять футболку и прикоснуться к тонкой коже торса. С губ сорвался легкий, но решающий стон. Почему решающий? Потому что он задал дальнейшее развитие событий, наверное. Вспоминая события того дня, Мария поняла, что именно он окончательно "снес ей башню". Итак, в дело вступил язык. Прогулявшись по гладким зубам мальчика, он облизнул сладкую нижнюю губу и слегка замешкался, ожидая ответа.
Невозможно описать все удовольствие и похоть, которое нахлынуло на Мари, освободившись от оков разума. Судорожно вздохнув, она агрессивно царапнула живот Питера и двинулась пальцами выше, к груди. Словно нечаянно задев нежную кожу соска ногтем, девушка довольно улыбнулась. В конце концов, инициатива доставляет немалое удовольствие... и изрядно возбуждает.

Отредактировано Marie (2010-04-17 03:59:25)

Дыхание участилось, словно желая опередить саму Мари. Сердце болезненно щемило от переполняющих голову чувств, впечатлений, следов неопытных прикосновений. Нет, ни с одним человеком в жизни ей не было так хорошо, никакой юноша не вызывал у неё такую бурю внутри. Рука мальчика скользила по позвоночнику, и легкие заряды проходили по всему телу. Мари чувствовала каждый сантиметр его маленького, но сильного и нежного тела, чувствовала дрожь, и та лишь подливала масла в огонь.
- Пятно нужно замыть...
- Да... Пожалуй, - ослепленная страстями, что терзали её бледное тело, Мари помогла Питеру скинуть свою блузку, словно избавляясь от тягости. В следующую секунду она полетела на стол и была забыта за всепоглощающим удовольствием. Ничто теперь не могло остановить девушку, истерия накрыла шипящей волной все её существо, и она уже инстинктивно потянулась к его алым губам. Терзая каждый их сантиметр, француженка резко дернула футболку Питера вверх и, на мгновение оторвавшись, кинула её вслед собственной одежде. Сердце ухнуло, кровь застучала в висках, доводя волну ощущений до критической точки. Снова с губ сорвался томный стон, а пальцы смелее сомкнулись на груди мальчишки, пытаясь донести весь тот жар, которым она была полна. Губы соскользнули к щеке, затем, осыпая поцелуями шею, переместились на плечи, доводя каждый вздох до глухого стона.
- П-питер... - снова оторвавшись от него, она потянулась к собственной спине. Тихий щелк оповестил о том, что томящаяся грудь была освобождена от лифчика и дразняще вздрагивала от порывистого дыхания. Похотливая скотина... Укусив Керкланда-младшего за мочку уха, она тихо прошептала, словно боясь, что кто-то их услышит:
- Прости, я уже не в силах... Держать себя в руках, - резко дернув мальчика на себя, она снова захватила его губы в безумном порыве и медленно начала тянуть его к дивану, что так кстати стоял у стены. Так хотелось быть с ним... Так хотелось его тела.

Эйфория полностью поглотила тело и вывернула весь мир наизнанку. Впрочем, какой мир? У Мари нет мира - он сузился до одного человека и сдавленного крика, который вызвали его несмелые ласки. Соски словно проводили острые разряды тока и заставляли девушку изгибаться в наслаждении. Дыхание забыло о порядочности и сбилось до глубоких вдохов и порывистых вздохов. В голове пульсировали непотребности, одна краше другой.
- Помо... ги мне... Я не... знаю как...
В порыве сиюминутного сумасшествия она резко уложила Питера на диван полностью, устроившись сверху, прижала его запястья к мягкой обивке и близко-близко поднесла свои губы к его уху.
- Я помогу... тебе, - на выходе слова получились вспыльчивыми и шипящими, словно кошачьи, - Только за определенную плату.
Французский гедонизм заговорил в Марии отчетливо, будто нашел рабочий рупор и теперь заорал все, что всю жизнь держал в себе. Такого желания не просыпалось в ней уже давно, хищный и жестокий зверь проснулся от долгого сна и голодно взвыл. Пальцы сомкнулись на запястьях, вполне сознательно причиняя боль, губы скользнули на грудь Питера, к соску, и, задев его зубами, проложили свой путь вниз, к пупку... И снова ниже.
- За удовольствие...
Рука проделала дорожку от его ладони до талии, а затем и бедер. Он правда хочет этого? Осознав, что она груба с мальчиком, Мари отпустила его тонкие запястья и пододвинулась к его шее, нежно, словно извиняясь, целуя его. Но неизбежное - да-да, можете поблагодарить нашего дорогого Капитана Очевидность - неизбежно. И в этом случае француженка отлично знала, что пути назад нет. Вино... Сладкое вишневое вино. Каждая секунда была и сладкой, и мучительной, а остановиться не хватило бы сил. Слишком поздно.
Штаны Питера тоже отправились на отдых, скинутые порывистым движением. Преграда в три вещи казалась фатальной, но прекращать прелюдию не хотелось - томное ожидание доставляло немалое наслаждение. Сев на Питера сверху, Мари с некоторой лаской развела его растрепавшиеся волосы и с новой страстью, будто соскучившись, накрыла их поцелуем. Я схожу с ума, схожу с ума. Его блестящие глаза цвета весенней Сены впечатались в сознание, не давая покоя сердцу. Еще немного подождать. Чуть-чуть. Он справится сам. Я знаю.